«Не годен, не годен, не годен…» — крутился в голове у Саши Леонова беспощадный вердикт призывной комиссии военкомата. Два коротеньких слова, всего два, но путь в подводный флот вчерашнему десятикласснику они закрывали непреодолимо. И что теперь? В студенты в этом году уже поздно – вступительные экзамены заканчиваются… Возвращаться в деревню к маме и сестре? Они, конечно, рады будут, что хозяин дома, ведь после смерти отца он с 13 лет главный мужчина в семье… Может, лучше в Новосибирске поискать работу…
Приняли условно
Но у судьбы на Сашу Леонова были свои планы. Она устроила ему случайную встречу со школьным учителем, вчерашним фронтовиком, который юношу буквально за руку повел в Новосибирский инженерно-строительный институт.
— Он привел меня к ректору института, — вспоминает сегодня Александр Александрович. – И сказал, что парню надо поступить, учиться. Нахваливал меня так, что мне даже неудобно стало…
И случилось чудо, очевидно невозможное в сегодняшней намертво повязанной егэшными баллами системе. Александру разрешили в виде исключения сдать экзамены.
— Я сдал химию, физику, математику, — описывает собеседник свое поступление, — с этими предметами у меня никогда проблем не возникало, учился хорошо. Сдал на «отлично». А вот за русский боялся, у меня выше «тройки» по этому предмету редко было. Но постарался, все же написал сочинение на «четверку». И зачислили, с пометкой «условно». Зато сумел потом в автобиографии 17 ошибок совершить, — улыбается Александр Александрович.
Так наш герой в 1952 году стал студентом факультета гидротехнического строительства, который год как только появился в новосибирском вузе и готовил будущих строителей гидротехнических сооружений. А выпустился уже как «инженер-гидротехник с правом производства общестроительных работ». За дополнение «общестроительные работы» пришлось «платить» полугодовым продлением учебного курса, во время которого студенты аврально штудировали основы промышленного и гражданского строительства.
В институте Александр учился легко и с удовольствием. Вспоминает, что «увязал» лишь в философии и основах марксизма-ленинизма, не из какого-то идейного внутреннего протеста, а искренне не понимая витиеватых умозаключений.
— Я не то что не хотел учить, а действительно не понимал. И не я один. У нас преподаватель по философии экзамены приходил с шилом принимать. Лекции проверит и шилом их прокалывал, чтобы никто больше не смог их показать.
Пять с половиной студенческих лет промелькнули одним мгновением. Еще донашивали армейские сапоги и гимнастерки фронтовики, трудно было с хлебом, но страна уже выбиралась из послевоенной разрухи. И грандиозные стройки вскипали по стране, притягивая к себе все имевшиеся ресурсы. Конечно, молодежь, студентов в первую очередь. И не только…
— На студенческой практике мы были обычными рабочими на стройке, — вспоминает Александр Александрович. – Я, например, на строительстве Кайраккумской ГЭС работал плотником-бетонщиком. Затем на Ангренской ГРЭС, это в Узбекистане, арматурщиком. И только на старших курсах уже на строительстве Челябинского металлургического завода меня поставили мастером. А в бригаде у меня под началом были бывшие заключенные. Тогда много было рабочих – бывших заключенных или вообще заключенных.
После окончания вуза Леонову как одному из лучших выпускников было разрешено самому выбрать место будущей работы, а не зависеть от так называемого распределения. Дипломированный инженер-строитель поехал в казахские степи, в город Темиртау. Причем, ехал уже человеком семейным. Женой Александра стала Амалия Белова, однокурсница.
Не растут леса под Темиртау
Темиртау тогда был на слуху у всей страны. Еще в 1945 году это был обычный рабочий поселок в Карагандинской области, а всего через пять лет – Всесоюзная ударная стройка, куда со всего огромного Союза стекались молодежные ударные бригады. Ехала на строительство Карагандинского металлургического комбината не только советская молодежь, но и юноши и девушки из братских социалистических стран, как это тогда называлось. В основном из Болгарии.
— В Казахстан мы попали зимой 1957-1958 года, — подключается к разговору Амалия Александровна. – Работать начали в строительном управлении в Темиртау, инженерами. Молодежи было большинство. Ленинградцы были, молодые специалисты из Горьковской области, из Сибири немало. И болгары были…
Работалось молодым советским инженерам Леоновым интересно. А может ли быть неинтересно, когда ты пусть и малая, но часть огромного механизма, когда на твоих глазах, при твоем участии реализуются захватывающие проекты. И где чуть ли не каждое второе инженерное решение с приставкой -впервые…
В плане быта жаловаться тоже не приходилось. Благоустроенная квартира как само собой разумеющееся, дефицита в магазинах тоже не наблюдалось.
— В 1966 году мы приобрели автомобиль, — рассказывает Александр Александрович. – И это позволило много путешествовать. Объехали весь Казахстан, изучили его досконально, были в Киргизии, на Иссык-Куле, на могиле Пржевальского…
Новые впечатления откладывались не только в памяти, но и оставались на фото. Именно в Казахстане Леонов увлекся фотографией, запечатлевая на снимках подрастающих сыновей, пыльные казахские степи, смену погодного настроения. Пейзажи, несмотря на все их разнообразие, имели одно сходство: ничего общего с сибирскими лесами, с привычной с детства тайгой.
В душе Сибирь никак не отпускала и звала обратно, и это возвращение состоялось через 18 лет. Пусть не в Новосибирскую область, а на Алтай: в июле 1975 года Леоновы приехали строить Заринск. Александр Александрович Леонов был переведен из Темиртау, где дорос уже до главного инженера строительного управления, на должность начальника технического отдела треста «Алтайкоксохимстрой».
45 лет по специальности
В Заринске Леонов в качестве начальника технического отдела руководил работой порядка десяти человек специалистов.
— Это был один из ведущих отделов треста. Для производства строительных работ заказчик предоставлял документацию, и мы должны были ее рассмотреть, затем направить в строительные организации.
Проекты были разработаны специальными институтами, но, как говорится, мало взять рецепт, надо уметь по нему приготовить.
Проверять качество сделанного тоже было одной из обязанностей Александра Александровича. И однажды это чуть не стоило ему должности.
— При строительстве второй коксовой батареи, — вспоминает собеседник, — сделали с браком фундамент. Брак увидели, придумали, как решить проблему, устранили. Однако все же эта история дошла до министра. И у меня до сих пор где-то хранится документ об увольнении с должности за этот брак.
Но в ситуации разобрались, Леонов продолжил работать в прежнем качестве. И даже специальная «министерская» доплата к окладу не пострадала, за ним сохранили 100 рублей в дополнение к стандартной инженерной зарплате.
Особняком осталась в памяти и история со сваями. На строительстве первой батареи Коксохима их не использовали, хотя ряд специалистов, в том числе и Леонов, настаивали на том, чтобы применить сваи. В эффективности их он воочию убедился на строительстве Карагандинского металлургического комбината.
— И угольную башню, и первую батарею на Коксохиме сделали без свай. Батарея просела на 380 миллиметров, а башня, она более тяжелая, высокая, на 500. А они должны идти миллиметр в миллиметр. Конечно, и эту проблему устранили, но на следующих батареях уже использовали сваи.
Как доказательство своей правоты бывший инженер-строитель до сих пор хранит в рабочем столе кусочек глины, добытый более тридцати лет назад с места установки первой сваи заринского Коксохима.
Много разных эпизодов случилось за долгие годы производственной рутины Александра Александровича. Многое стерлось, подзабылось, а что-то помнится ярче, например, как сооружались тепляки – специальные защитные сооружения, под крышей которых и возводились, собственно, сами коксовые батареи. Или как помимо готовых проектов разрабатывали собственные. Так, техотдел под руководством Леонова проектировал здания милиции и военкомата в Заринске, ДК «Строитель», нескольких магазинов, ряд других объектов…
На должности начальника технического отдела наш герой проработал до 2006 года, уйдя на заслуженный отдых в 73 года и «пережив» смену пяти руководителей «Алтайкоксохимстроя».
— Да не думал я ни о каком возрасте, — комментирует он сегодня. – Работал да работал, здоровый мужик был – почему не трудиться. Тем более меня моя работа устраивала, я не стремился к какому-то карьерному росту, просто делал свое дело.
Церковь – это символ в любом русском селении
На долгом производственном веку Александра Александровича менялись не только руководители. Не говоря о том, что появлялись новые материалы, новые технологии, сама страна и ее идеология изменились до неузнаваемости. Поэтому и возникала необходимость в совершенно немыслимых раньше проектах. Например, храма…
По этой причине появился однажды в техотделе «Алтайкоксохимстроя» заринский священник Дмитрий Капранов. Появление было впечатляющим, сам отец Дмитрий комплекции внушительной, да еще в соответствующем одеянии… Просьба тоже была нетривиальной — создать проект храма, причем, проект бесплатный.
— Я хотел сказать, что обратился Дмитрий Михайлович не по адресу, — вспоминает свои эмоции бывший руководитель техотдела. — Но потом все же взялся за проект. Я не верю в Бога, но считаю, что народ сразу не отучить от религии. Если будут в секты собираться – это еще хуже. К тому же храм – это символ, раньше ведь в каждом русском селении церковь была.
И действительно, тот же Заринск уже немыслим сегодня без одной из своих изюминок – златокупольного православного храма на въезде в город, первые очертания которого появились в набросках сотрудников технического отдела «Алтайкоксохимстроя» в конце 90-х.
Александр Александрович и потом не отказывал в профессиональной помощи священникам, например, консультировал по поводу дальнейшей эксплуатации здания молитвенного дома в Кытмановском районе. И ответную благодарность в виде икон тоже принял, не выбросил, пусть и хранятся они в его доме не так, как предписывают православные каноны.
Леонов и Библию совершенно честно пытался постичь, скрупулезно читая ее тексты. Но так не понял и не принял, определив для себя, что это сборник «мифов и сказок».
— Я читал собственно не только саму Библию, — комментирует Александр Александрович, — но разных философов на эту тему – Гольбаха, Лео Таксиля, Зенона Косидовского, все же остался при своем мнении.
В семье Леоновых всегда много читали. А огромная библиотека, которую начали собирать еще в Казахстане, так и осталась предметом особой гордости. Правда, на рабочем столе моего собеседника не бумажные книги, а кипы различных дисков, где хранится аудио и видеоинформация.
— Книги теперь больше люблю слушать, — признался он.
Легко приняв ворвавшиеся в наш быт электронно-информационные и прочие достижения современной цивилизации, Леонов быстро оценил их плюсы: возможность хранить те же оцифрованные снимки на разных носителях, смотреть море телепрограмм и прочее, прочее.
Особенно важно это сейчас, когда мир все больше ограничивается стенами квартиры: «Далеко не уйду теперь», — кивнул собеседник на костыли.
Сыновья Леоновых тоже выбрали себе профессии, связанные со строительством. Старший Александр работает на «Алтай-Коксе», младший, Андрей ездит в Красноярский край, работает на золотодобывающем предприятии. Их семьи, дети тоже связаны с Заринском. Другим Заринском. С улицами, заполоненными автомобилями, большими и яркими торговыми центрами, новыми уютными уголками и современными спортивными объектами. И только по рассказам бабушки и фотографиям дедушки они могут представить, каким было рождение их родного города… Как на месте временных вагончиков появлялись многоэтажные микрорайоны… Как дощатая столовая «Уралочка» (в районе второй школы) кормила сотни первостроителей, а теперь там гоняют на роликах подростки… Как поднимал настроение строителям завода и города обычный поход в баню, хотя большинство очень быстро получали благоустроенные квартиры с ваннами и круглосуточной горячей водой. Как уходила с улиц и проспектов непролазная грязь, подрастали посаженные на субботниках деревья… Как занималась Заринска заря…
Наталья ЦВЕТКОВА
