Утро вторника началось для меня с похода в «зеленую зону» коронавирусного госпиталя, которая находится на первом этаже здания роддома. Признаюсь, идя сюда, я робела. Будучи наслышанной о занятости медперсонала, ожидала скомканного приема, ведь отдавала себе отчет в том, что короткие четыре часа нахождения в «зеленой зоне» врачи используют не только и не столько для отдыха, сколько для оформления бумаг, переговоров, ответов на вопросы, посещения родственников и т.д. Но, вопреки опасениям, встретили меня вполне радушно. И, как оказалось, ничто человеческое не чуждо врачам, даже если они работают в экстремальных условиях.
Вот, например, врач-инфекционист Валерия Максимова. Такая молоденькая, с девичьим румянцем на щечках, Валерия Евгеньевна, оказывается… будущая мама. Спасая людей, она ожидает рождения доченьки, а ведь Валерия уже успела, как и многие другие медики, переболеть коронавирусом. К счастью, в нетяжелой форме. И все равно было страшно, как признается Валерия, и за себя, и за будущего ребенка. Но тем не менее, пройдя курс лечения, молодая женщина немедленно вернулась на «боевую позицию». Работа есть работа.
В небольшой ординаторской всего несколько рабочих столов да диван, здесь во время перерыва находится лишь часть врачей. Остальные работают в других (совсем крохотных кабинетиках). Всюду лежат бумаги, светятся экраны компьютеров. Нахождение в «зеленой зоне» можно назвать протокольной частью работы врачей. Как сказала Ирина Зырянова: «155 пациентов — это 155 дневников наблюдений, которые нужно заполнять ежедневно». А врачей, на минуточку, тринадцать (из них двое работают на приеме больных). Ирина Евгеньевна — детский врач. Молодым специалистом поступила она два года назад в нашу детскую поликлинику. А с началом второй волны коронавируса, в сентябре, изъявила желание поработать в госпитале.
— В ковидном госпитале лечите детей? – задаю вопрос.
— Нет, что вы! Дети болеют легко. Сюда они не доходят. Я лечу взрослых больных. Но своих маленьких пациентов не бросаю, консультирую по телефону, поскольку все контакты с внешним миром по понятным причинам сейчас сведены к минимуму. Скучаю по ним, и детки с нетерпением ждут моего возвращения. Это очень приятно.
155 больных – именно столько находится на данный момент пациентов в двух корпусах госпиталя. Из них восемь человек в реанимации.
А вот и врач анестезиолог-реаниматолог Олег Рожков.
Олег Алексеевич в числе молодых специалистов пополнил наше медицинское сообщество Заринска этим летом после окончания ординатуры (двухгодичное обучение в ней также, как и в случае с Валерией Максимовой, оплатила наша горбольница). Молодой врач немногословен:
— Ситуация сложная. Больных много, поэтому темп работы интенсивный. В свободное время занимаюсь оформлением документации.
А о том, что сам недавно побывал на больничной койке, доктор промолчал. Об этом поведал еще один врач анестезиолог-реаниматолог Никита Цыпленков. Никита Алексеевич второй год учится в ординатуре. До приезда в Заринск (в апреле текущего года), проходил ее в Барнаульской горбольнице №1.
— Мы с Олегом Алексеевичем дежурили вместе и вместе заразились от невыявленных ковид-пациентов, в сентябре, еще до официально объявленной второй волны. Работали тогда в большом корпусе, — пояснил молодой доктор.
Лечился Никита в Барнауле, у своих коллег-однокурсников, теперь уже ординаторов!
— Ребята быстро поставили меня на ноги, молодцы! Горжусь своими сокурсниками!
Побывав по ту сторону болезни, Никита хорошо представляет себе состояние пациента как физическое, так и моральное.
— Лечение тяжелое, больному длительное время приходится лежать на животе. Аппарат пищит, это раздражает. Случается, что у пациента сдают нервы, а это не лучшим образом сказывается на уже достигнутых результатах лечения.
Поэтому Никита Алексеевич насколько возможно подбадривает своих подопечных и даже предлагает им книги или газеты, чтобы хоть как-то разнообразить существование!
Обстановка в ординаторской царит деловая, но не нервозная. Разговаривая со мной, врачи занимаются своими текущими делами, кто-то заходит, кто-то выходит из помещения.
— Я пошла, — говорит Надежда Быкова, уже знакомая читателю по публикации в предыдущем номере. И, кивнув на прощание мне, уходит в «красную зону» на четыре часа. Никто не знает, какими будут они. Но сначала ей, как и всем, кто работает в зоне заражения, предстоит пройти несколько этапов облачения из обычной одежды в специальный костюм, побывать в нескольких комнатах, включая так называемый шлюз. Оказывается, все составляющие костюма, средства индивидуальной защиты надеваются не произвольно, а в строго определенном порядке. Самыми последними — вторые перчатки. Как поведали мои собеседницы, находиться во всей этой амуниции непросто, особенно с непривычки. Сам комбинезон нетяжелый, но не «дышит». Поэтому после четырехчасовой смены нижнюю одежду иногда можно выжимать как после стирки.
Терапевт Татьяна Татаренко только что вернулась из «красной зоны».
— Мне нужно поправить прическу, — говорит в ответ на предложение сфотографироваться. Воистину, женщина всегда остается женщиной! Даже если она оторвана от мира, даже если проводит по полсуток в защитной маске и очках, даже если имеет дело с тяжелыми болезнями и тяжелыми пациентами. Татьяна Алексеевна — терапевт почти с сорокалетним стажем работы. Как пришла в горбольницу в 1982 году, так и ушла отсюда на пенсию. Правда долго на заслуженном отдыхе не задержалась, вновь вышла на работу.
На вопрос — как дела в «красной зоне» — ответила:
— Много больных. Из районов, деревень. Все тяжелые и средне-тяжелые. В основном пожилые, а чем старше человек, тем сложнее протекает болезнь. Но в большинстве люди настроены на лечение и выздоровление, принимают лекарства, вот только шарики надувать не хотят.
Оказывается, надувание обычных шариков — это отличная вентиляция легких, которая так необходима при пневмонии и лежачем образе жизни.
Не со всеми врачами удалось мне встретится в этот раз. В «красной зоне» находилась врач-терапевт Вера Юрьевна Базина, на приеме больных — терапевт Алена Александровна Астафьева, выходной у Екатерины Михайловны Богомоловой, ординатора-онколога, работающего также на приеме пациентов.
К сожалению, не увидела я никого из медсестер и санитарочек. Они находятся в «красной зоне» по двенадцать часов и лишь на часок прибегают в «зеленую зону» на обед. Возможно, пообщаться с кем-нибудь из них корреспондентам «НВ» получится в следующий раз.
Прощаясь, оглядываюсь на ординаторскую и остающихся в ней врачей. Впереди у них — сутки работы, которые еще только начались, еще одни сутки жизни, в которой пока нет места обычным житейским радостям, еще одни сутки борьбы за чужие жизни и тревоги за жизни близких. Так и хочется сказать: храни вас, Господи, храни всех нас!
Вероника Чебаткова.
