Они встретили войну в разном возрасте. Кто-то совсем крохой, кто-то подростком, кто-то был на пороге юности. Не детская эта тяжесть – война, а они хлебнули её в полной мере…
Марии Григорьевне Куликовой было три года, когда началась война. Но она до сих пор помнит все, что происходило в те далекие 40-вые. Как будто и не было этих 80 лет… Ей по-прежнему больно говорить об этом. Словно ком в горле, а перед глазами эти ужаснейшие картинки. Свою историю она рассказывает редко. Слишком глубоки раны на сердце. Но в канун Дня Победы сделала исключение. «Пусть люди знают, какими жестокими были немцы, и помнят подвиги советских солдат, которые сражались за наше мирное небо», — начиная свой рассказ, говорит она.
Мария Григорьевна родилась в многодетной семье в поселке Александровка Курской области. Семья по тем временам жила неплохо: дом, огород, хозяйство. Отец был председателем райисполкома, мама трудилась в колхозе. Со старшими братьями всегда была дружна. Друг друга не обижали, наоборот, берегли и заботились. 22 июня 1941 года в их жизни случилось радостное событие. Родился младший брат Алексей — пятый ребенок. В семье намечался праздник. Но начавшаяся спустя несколько часов война изменила планы…
Мужчин, которые были в поселке, отправили на фронт. Глава семьи не попадал под призыв. По мнению старших товарищей, он нужен был деревне. Но Григорий Антонович считал по-другому. «На моем месте сможет работать всякий инвалид. А я пойду на фронт», – заявил он тогда.
Деревня опустела. Остались старики, женщины и дети. Тяжело приходилось без мужских рабочих рук, но жители поселка жили дружно: помогали друг другу, делились кто, чем может. И совсем не ожидали они, что к ним наведаются немцы и оккупируют поселок.
Осень 1941 года. Немцы пришли неожиданно. Свой порядок, устав и правила установили сразу. Заняли лучшие хаты, а женщин с детьми выгнали из домов. Хозяйство отобрали. Свиньи, куры, коровы – они не церемонились. Теперь все это было их. Мария Григорьевна никогда не забудет, как немецкие солдаты разводили костры и варили супы на курином мясе… А они сидели в подвалах домов и наблюдали за тем, как пируют захватчики. Один раз маленькая Маша вместе с братьями решили попросить у немецких солдат бульона. Робко подойдя к ним, они протянули железные чашки. Немцы поняли, чего хотели дети, но вместо того, чтобы дать им пару ложек супа, громко засмеялись, а один из солдат, взяв в руки бич, начал хлестать детвору, да так, что по всему телу потом были кровяные раны.
«Ох, и ругалась на нас тогда мама. Взяла ремень и выпорола. Говорит: «Есть они захотели, а жить вы не хотите что ли? Скажите, спасибо, что живы остались!», — вспоминает Мария Григорьевна.
Пасеку, которую держали соседи, немцы тоже разорили. Хозяйке лишь хватало, чтобы накормить пчел медом. Весь урожай она отдавала немцам. Как-то налила им чашку меда, последнюю буханку хлеба отдала, а потом возьми да и скажи: «Ешь, да подавись, фашист проклятый!». Немцы поели, поблагодарили и ушли. Один вот только остался, посмотрел он на бабулю и говорит ей на чистом русском: «Мамаша, спасибо. Все поели, да никто не подавился. Никому так не говори больше, и я не скажу! Терпи, мамаша! Ты не одна терпишь!». Как звали этого солдата, сельчанка не знала. Да только этот случай запомнила на всю жизнь и другим рассказала, чтобы были осторожны в своих выражениях. Мало ли что у немца на уме.
Сколько же бед натерпелись за эти годы жители Александровки, не сосчитать. Дети, женщины, старики – они не щадили никого. Унижали, били, издевались… Чудом остался жив брат Марии Григорьевны Володя, которого до полусмерти избили фашисты.
«Это было в 42-ом году. Ваня и Володя бегали по деревне. Немец, увидев мальчишек, крикнул: «Пан, это партизанские дети. Отец – партизан. Командир партизанского отряда. А это его дети», и погнался за ними, крича вдогонку: «Партизаны, партизаны». Ваня провалился в яму. А Володю он догнал и так бил, что на мальчишке и живого места не осталось… А потом бросил и ушел… Ребятишки приволокли его домой. Мне тогда пять лет было. Но я помню этот день. Подхожу к нему, поднимаю голову, а она как будто не его. Ничего не видно. Только кровь и куски мяса, ухо перебито. Как же он плакал и стонал. А мама… Бедная наша мамочка! Сидела около него ночами, прикладывала примочки, плакала да молилась, чтобы дите ее выжило. А что она могла еще сделать? Ни врача, ни лекарств ведь не было…», — вспоминает со слезами Мария Григорьевна.
А немного позже чуть не случилось беды и с самым младшим братом, рожденным в 41 году.
«Леше было чуть больше годика тогда. В дом мама редко нас заводила. Жили мы в основном в подвале. Настелем соломы, в ней и сидим. И днем, и ночью. Света было мало. Только один маленький фитилек. А как-то мама решила натопить печку в доме. Постелила одеялко, на него положила Лешку, а сама вышла. Пришел староста – немец, увидел одеяло, вытянул его из-под ребенка и говорит: «Укрою им свою лошадь». А Лешка остался на голой печке. Шоркал ножкой, шоркал, аж кости все стер. Немцы в этот момент в доме были, видели, что ребенок мучается и слова никому не сказали. Только смеялись. Хорошо Ваня домой забежал. Схватил брата, немцам же сказал: «Не позволю над ним издеваться!», и унес. Леша ножку сжег тогда до кости. Рана долго заживала, а шрам остался на всю жизнь», — вспоминает наша героиня.
Чего только не насмотрелись за эти два с лишним года женщины и дети. Видели они, сидя в подвалах домов, как по поселку ведут русских пленных солдат и женщин. На свой страх и риск сельчане выбегали к ним и бросали им в руки, кто что мог: хлеб, картошку, фляжки с водой. Те брали эти крохи и делились с теми, кто шел рядом.
Помнит Мария Григорьевна, как неподалеку от поселка пленные рыли яму, а потом их там же и расстреляли.
«Выжила лишь одна женщина, была на сносях. Выбралась она из этой кучи с трупами и прибежала тайком в деревню, попросилась к бабушке-монашке. Та не отказала, на свой страх и риск спрятала ее под печкой. Там она и жила, ребенка родила. А когда немцы из поселка ушли, вышла, и вся деревня эту историю узнала», — рассказывает Мария Григорьевна.
Не забудет наша героиня и то, как осенью 43 года в поселке немцы стали устанавливать виселицу. Слух о том, что будут казнены жители села быстро облетел округу. Узнали об этом и партизаны, в числе которых был отец Марии Григорьевны. Оказывается, они были неподалеку, в здешних лесах -ждали подкрепления, и накануне дня, когда виселица была сделана, застали немцев врасплох. Уже позже мать признается детям, что она тайком, ночью ходила к отцу и рассказывала ему, в каких домах живут немцы, где спрятано их оружие…
«Наши нагрянули ночью. Часть немцев убили, часть пустили в бег… Отец с нами не остался… Ему нужно было выполнять свой долг дальше. А мы наконец-то обрели свободу. Не было больше чужих на нашей земле», — произносит Мария Григорьевна.
Когда немцы ушли, люди вернулись в свои дома. Жизнь пошла своим чередом. Новостей об отце было мало. Знали, что двигался в сторону Европы. В 44 году в семью пришла трагическая новость о том, что он погиб под Польшей. Немного не хватило ему, чтобы встретить Победу. Акулина Матвеевна, мама Марии Григорьевны, долго в это не верила, все время ждала, что когда-нибудь калитка откроется, и ее муж, отец ее детей, Григорий Антонович вернется домой. Ещё одно потрясение случилось в семье в этот год – умер один из сыновей. От холода в подвале он сильно простыл и все время болел, поэтому и не смог справиться с болезнью.
После войны началось восстановление хозяйств. В 45 году Сталин издал указ – вернуть семьям скот, который забрали у них немцы во время оккупации. До войны в семье Акулины Матвеевны и Григория Антоновича была корова. Немцы ее забрали. То ли куда-то угнали, то ли продали – никто и не знал.
«Мама столько дворов и деревень прошла, не сосчитать. И ведь нашла нашу Лыску. Подала в суд. Решение было вынесено. Правда, новые хозяева корову ни в какую не отдавали. Пришлось писать в Москву. Через две недели пришел ответ: «Немедленно вернуть корову». Как сейчас помню, мама ведет Лыску, а мы вчетвером все ее окружили, плачем, гладим… Вернулась наша кормилица домой».
Разрушенный поселок восстанавливали долго. Многие хаты были разбиты при бомбежке, которая была ещё в начале войны. Мария Григорьевна вспоминает свой дом. Чудом уцелела лишь одна половина. В ней и ютились впятером. Особенно несладко приходилось зимой. Укрывали все соломой. Но и это не помогало. Обещали хозяйке, что помогут. Но разруха была такая, что требовалось время. Ждать Акулина Матвеевна не стала. Собрала детей и решилась на переезд в Алтайский край, в с. Леньки, где у семьи началась другая история. Сыновья женились, дочка Мария вышла замуж. А Акулина Матвеевна наконец-то вздохнула спокойно. Все дети нашли свое место в жизни, и для нее это было настоящее счастье.
У нашей героини судьба была тоже непростой. Были в ее жизни и потери, и разочарования, и добрые встречи. Всех вспоминает добрым словом. И не сетует на судьбу. Раз так должно было случиться, значит, такова ее судьба.
В Заринск она переехала в 78 году вместе со вторым мужем, 15 лет отработала на «Алтай-Коксе», а в 95 году вышла на заслуженный отдых. Дети жили все неподалеку. Дочку вот только не сберегла. И эта рана навсегда осталась в ее сердце.
У сыновей все сложилось хорошо. У каждого семья, дети. У Марии Григорьевны пятеро внуков, пятеро правнуков. Живет дружно и с сыновьями, и со снохами. Делится всем, что у нее есть. Но сама к ним не лезет. Ни с советами, ни с упреками, ни со своим уставом. Разберутся сами. А если нужно, она поможет. И словом, и делом.
Вот и сегодня на ее подоконниках много рассады. Перцы, баклажаны… Мария Григорьевна – главный агроном в этой семье. Все знают, что у нее золотые руки, и ей доверяют.
Старших братьев уже схоронила. С младшим Алексеем они очень дружны. Мария Григорьевна часто бывает у него в гостях. Он по-прежнему жалуется на ногу. Говорит, хорошо, что мальчишкой родился, спрятал обожженную ногу под штаны, да и не видно, что там, а если бы девчонка? Ведь как некрасиво было бы — одна нога тоньше другой.
Те далекие годы они стараются не вспоминать. Зачем ворошить? Эта история уже написана. Нужно писать новую… Без войн. Без стрельбы и бомбежек! Но…
Мария Григорьевна признается, сегодняшняя ситуация в мире ее сильно расстраивает. Не может без слез на глазах смотреть на то, как нацизм вновь шагает по планете. Разве за это бились их отцы, деды? Разве хотели они, чтобы вновь началась стрельба? Они сражались за мир, за братство, за единение народа! Но нацисты вновь заполонили эту землю, и вновь русскому солдату нужно истребить их, как когда-то в 40-е… Именно поэтому вечером перед сном она берет в руки Евангелие и читает молитвы. За мир! За доброе начало! За то, чтобы дети и внуки не знали, что такое война!
Голод, холод, разрывы бомб и снарядов, кровь, боль и унижение, а ещё смерть, которая всегда была рядом, и постоянный страх за свою жизнь и жизнь близких… Им, родившимся накануне Великой Отечественной войны, этого не забыть никогда. А нам, ныне живущим, нужно знать правду о том ужасе, который принесла на нашу землю война: чтобы помнить имена наших героев, и какой ценой доставался мир.
Евгения Шишкина.
