Блокадные дети — особая тема. Рано повзрослевшие, не по-детски серьёзные и мудрые, они изо всех своих сил наравне со взрослыми приближали победу. Дети-герои, история каждого из которых — горький отзвук тех страшных событий. В Заринске живет четверо из тех, кто, будучи детьми, выжил в суровые дни испытаний. Это Анна Егоровна Мотовилова, Элеонора Михайловна Никитина, Вера Александровна Васильева, Владимир Леонидович Шумилов. 1 февраля в мемориале Славы в торжественной обстановке им были вручены Памятные знаки в честь 75-летия полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады. У каждого из них своя судьба и свои воспоминания. Но память о тех днях – одна на всех.
«Я вырос в Ленинградскую блокаду…»
В разном возрасте и при разных условиях застали их война и блокада. Вера Александровна Васильевна родилась в 1926 году в большой многодетной семье. Была самой младшей и самой любимой дочкой, ведь мама родила Верочку в 54 года. Когда началась война, Вере было 15 лет.
В.А. Васильева:
— Известие о войне застало нас за городом, на даче, где мы были с мамой. Задержаться там пришлось надолго, так как вскоре подошли наши войска. Мама стала варить солдатам, а я – помогать. Больше всего мучила неизвестность о судьбе близких. Каким-то образом отец добрался до нас и забрал в Ленинград. Там уже полным ходом шла эвакуация, в первую очередь спасали детей. Но папа не захотел расстаться с дочерью, тем более что сыновей уже эвакуировали на Урал.…
Часть людей из Ленинграда удалось вывезти еще до начала блокады. К концу июня в городе заработала специальная эвакуационная комиссия. С 29 июня по 27 августа 1941-го года было вывезено около 480 тысяч человек, примерно сорок процентов из них – дети. Около 170 тысяч из них были увезены в пункты Ленинградской области, откуда их снова пришлось затем возвращать в Ленинград. Эвакуировали по Кировской железной дороге. Но этот путь был перекрыт, когда в конце августа немецкие войска захватили ее. Среди тех детей, кому не удалось уехать из города в первые месяцы войны был и Владимир Леонидович Шумилов, которому судьба преподнесла страшный «подарок»: война началась в третий день его рождения
В. Л. Шумилов:
-Мои первые воспоминания о войне – это поезд, на котором нас должны были вывезти. Но наш последний эшелон не дошел, так как началась бомбежка. Мы остались по-прежнему на круглосуточном проживании в детском саду в г. Ленинграде.
Элеонора Михайловна Никитина родилась 7 декабря 1939 года в Ленинграде. Ей и трех лет не было, когда началась война, но и будучи такой крохой, она многое запомнила…
Э.М. Никитина:
— Когда началась война, семья перебралась в дом бабушки (маминой мамы). Собралась большая семья: бабушка, дедушка, мамина сестра и мы. Работали мамина сестра и отец. У дедушки был туберкулез, он заболел до войны или во время блокады…
«Двести грамм в зачерствелом кирпичике»
В условиях начавшейся войны создать большой запас продовольствия для такого огромного города, каким был Ленинград (а проживало в нём на тот момент около 3 миллионов человек) не представлялось возможным, поэтому город питался привозными продуктами, а существующих запасов хватило бы лишь на неделю. Это стало ясно к 12 сентября, когда закончилась ревизия продовольствия, которое было в городе: продуктов, в зависимости от их вида, хватало только на месяц-два. Ввод продовольственных карточек был сделан сразу – в течение первых дней. Нормы продуктов были рассчитаны исходя из минимума, который не позволил бы человеку просто умереть. За продовольственными пайками выстраивались огромные очереди. Люди боялись, что им не хватит хлеба.
Анне Егоровне Мотовиловой не хватало всего нескольких месяцев до шестилетия, когда началась война.
А.Е. Мотовилова:
— Еду выдавали пайками, и мама ее прятала в сундук, чтобы дети сразу все не съедали.
Помимо голода, блокадный Ленинград атаковали и другие бедствия: очень морозные зимы, порой столбик термометра опускался до — 40 градусов. Закончилось топливо и замёрзли водопроводные трубы — город остался без света и питьевой воды. Ещё одной бедой для осаждённого города первой блокадной зимой стали крысы. Они не только уничтожали запасы еды, но и разносили всевозможные инфекции.
А.Е. Мотовилова:
— Жилось очень тяжело. Окна в доме были забиты досками, света не было. Вместо лампочки коптилка, она еле освещала комнату, в которой была выложена печурка из кирпичей, труба от нее выходила в окно. Топили печку щепками и было всегда холодно. На печке стоял только чайник с горячей водой. Семья у нас была большая. Все дети постоянно одеты и сидели под одеялом на койке. Играть не могли, не хотелось…
В.А. Васильева:
-Электроэнергии не было, воду носили ведрами с Невы. Люди умирали повсюду: в холодных домах, на улицах, в очереди за пайкой хлеба, которого на день полагалось 125 грамм – кусочек, величиной со спичечный коробок. А делали его из дуранды (жмыха), обойной пыли, древесной коры и маленькой толики ржаной муки…
Врезка: На 2 сентября 1941-го рабочие горячих цехов получали 800 граммов так называемого хлеба, инженерно-технические специалисты и другие рабочие – 600. Служащие, иждивенцы и дети – 300-400 граммов. С 1 октября тем, кто работал на заводах, выдавали 400 граммов «хлеба». Дети, служащие и иждивенцы получали по 200. Карточки были не у всех: те, кому не удалось их получить по каким-то причинам, просто умирали. С 13 ноября работающие получали 300 граммов хлеба в день, другие – только 150. Спустя неделю нормы снизились снова: 250 и 125.
Л.В. Шумилов:
— Наиболее острые воспоминания детства – постоянно хотелось есть. Холодно было, особенно ночью, никак не могли согреться и заснуть. Бегали крысы по полу в поисках еды…
«Слышишь, город клянется, что враг не пройдет…»
Ленинградцы всеми силами старались выжить и не дать умереть родному городу. Мало того: Ленинград помогал армии, выпуская военную продукцию — заводы продолжали работать и в таких условиях
В.А. Васильева:
-В городе ввели казарменное положение. Все мужчины, работавшие на заводах, там и жили.
В.Л. Шумилов:
— Моя мама, Мария Исааковна Шумилова, работала во время войны на Васильевском острове на фабрике клавишных инструментов. Делали ящики для снарядов. Рабочий день длился 10 часов без выходных. В 1942 году после работы она подошла к своему дому, но здания уже не было, только яма от бомбежки. Дали нам одну комнату в 4-х комнатной квартире, где проживали еще четыре семьи. Летом моя мама помогала копать окопы. Ей дали медаль за оборону Ленинграда.
Э.М. Никитина:
-Жили на Свердловской набережной, откуда виден Смольный дворец. Это район Финляндского вокзала. Это был рабочий район, здесь находились заводы «Красный Выборжец», металлургический завод им. Сталина. Этот район часто бомбили из-за заводов. Помню, когда звучал сигнал тревоги, я бежала к дверям, там был прибит гвоздик. На гвоздике висело пальтишко, а внизу стояли ботики. Врезался в память этот гвоздик, когда вернулась, нашла его. Бежала одеваться, но не для того, чтобы бежать в бомбоубежище, а чтобы дежурить с отцом на крыльце. Жители дома по очереди дежурили на крыльце, чтобы сбрасывать зажигательные бомбы.
А.Е. Мотовилова:
-Часто объявляли воздушную тревогу, мы быстро одевались и бежали в бомбоубежище. Я была очень худенькая, не могла ходить, поэтому старший брат садил меня на плечи и нес в бомбоубежище…
С первых дней блокады своё опасное и героическое дело начала Дорога жизни — пульс блокадного Ленинграда. Летом — водный, а зимой — ледовый путь, соединяющий Ленинград с Большой землёй по Ладожскому озеру. Оборвать эту нить, связывающую блокадный город со страной, немцы стремились постоянно, но благодаря мужеству и силе духа ленинградцев, Дорога жизни жила сама и давала шанс великому городу.
А.Е. Мотовилова:
-По весне ( 1942г.) нас эвакуировали на больших машинах по Ладожскому озеру, в некоторых местах колеса у машин скрывались под водой, было очень страшно.
В.А. Васильева:
— 5 марта 1943 года крытые брезентом машины с ребятами двинулись по льду Ладожского озера. Однако не всем суждено было добраться до берега. Первые две машины, в одной из которых была я, благополучно дошли до берега, а вот три следующих вместе с детьми ушли на дно…
В 1943 году в войне произошёл перелом, и в конце года советские войска готовились к освобождению города. К 27 января 1944 года с помощью кронштадтской артиллерии советские войска осуществили прорыв блокады Ленинграда. Гитлеровцы начали отступление. Вскоре были освобождены города Пушкин, Гатчина и Чудово. Блокада была полностью снята.
В.Л. Шумилов:
— Наиболее яркое воспоминание моего детства – объявление о снятии блокады. У нас в саду был праздник! Настоящий праздник веселья, радости и надежды. Воспитатели и няни пели, танцевали и плясали. Нас впервые накормили досыта. Если раньше давали по одной ложке, то в этот день на тарелках была горка жареной картошки. Это было ощущение конца войны, радовались так, как будто уже наступила победа. Воспитатели были чуть постарше нас. Они говорили только об одном: о скорой победе, о новой радостной жизни, которая непременно наступит скоро….
Жизнь прожита не зря
Им удалось выжить и достойно построить в дальнейшем свои собственные судьбы.
Церемония вручения Памятных знаков вновь собрала их вместе. Правда, на встречу по состоянию здоровья не смогла прийти Анна Егоровна Мотовилова.
Я познакомилась с героями своего повествования заочно, читая их воспоминания о блокадных днях. Скупые, короткие строчки. Они даются с трудом тем, кому довелось пережить события, которые хотелось бы забыть если бы не благодарность. Благодарность к людям, которые сделали все, что было в человеческих силах, для того, чтобы блокадные дети остались живы. Об этом сказала Элеонора Михайловна Никитина.
Не могу отвести глаз от Веры Александровны Васильевой. Маленькая, худенькая, словно птичка-синичка, в валеночках, с милой, какой-то детской улыбкой и задорным взглядом… Неужели это она, шестнадцатилетняя девушка, умирающая в холодной пустой квартире в одиночестве? «В 1942 году с интервалом в один месяц Вера похоронила отца с матерью и осталась совершенно одна в осажденном городе. И кто знает, что бы с ней стало, если бы не было принято решение об эвакуации через знаменитую Ладожскую Дорогу жизни училища, куда девушка поступила еще в 1941. Вера к тому времени совсем ослабла и из дома не выходила. О ней в училище вспомнили и забрали из дома…» (из книги «Мое военное детство»).
Вспоминается стихотворение Льва Лазерского
Дети блокады
Их теперь совсем немного –
Тех, кто пережил блокаду,
Кто у самого порога
Побывал к земному аду.
Были это дети просто,
Лишь мечтавшие о хлебе,
Дети маленького роста,
А душой почти на небе.
Каждый час грозил им смертью,
Каждый день был в сотню лет,
И за это лихолетье
Им положен Целый Свет.
Целый Свет всего, что можно,
И всего, чего нельзя.
Только будем осторожней –
Не расплещем память зря.
Память у людей конечна –
Так устроен человек,
Но ТАКОЕ надо вечно
Не забыть. Из века в век!
Прощаясь, не могу удержаться, обнимаю каждого из них и крепко целую. Теперь жизнь точно прожита не зря…
Вероника ЧЕБАТКОВА
