19 января исполнился год со дня ухода из жизни директора Заринского центра помощи детям, оказавшимся без попечения родителей (или, как все мы привыкли его называть, детского дома) Александра Калабина. О том, каким человеком был Александр Павлович, мы вспоминаем вместе с нынешним руководителем учреждения Светланой Зыковой.
Не похожий на директора
Светлана Владимировна не просто проработала бок о бок с Александром Калабиным более тридцати лет. Ее без всякого преувеличения можно назвать его воспитанницей.
— В пятом классе, посмотрев фильм «Хозяйка детского дома», я раз и навсегда решила, что хочу работать в таком же учреждении. В августе 1988 года, не пройдя по конкурсу в педагогический вуз после школы, пришла сюда и рассказала Калабину о своей мечте и дальнейших намерениях. Поскольку на тот момент мне еще не исполнилось восемнадцати лет, и не было за плечами никакого профессионального образования, Александр Павлович для начала предложил поработать в библиотеке, взяв с меня обещание, что поступлю в педагогический вуз. А через два года, когда я уже окончила первый курс, перевел меня в воспитатели. И все дальнейшее мое профессиональное, да и человеческое становление, проходило при его непосредственном участии, — делится воспоминаниями моя собеседница. — Он совсем не походил на директора в моем тогдашнем представлении. Директору полагалось сидеть в большом кабинете в большом кресле за большим столом и вызывать к себе «на ковер». А тут все было наоборот. Кабинетик маленький, и стол, соответственно, тоже, кресло заменял обычный стул. Да и не сидел он на одном месте, а в основном, бегал по территории. В прямом смысле слова, так как шагом ходить ему было некогда. Он и куртку никогда не застегивал по той же причине, и до последних дней эту привычку сохранял. В то время еще не было принято называть воспитателей Мамами, а вот его дети уже величали Папой. Скорее всего от того, что проявлял к ним самую искреннюю, настоящую отеческую заботу: всегда и везде был рядом и вместе с ними. Копал ли картошку, убирал ли снег, занимался в гараже, делал ремонт и так далее. Одним словом, жил их жизнями…
Последний рабочий день
Так получилось, что наш разговор со Светланой Владимировной происходит 13 января. Это дата последнего рабочего дня Александра Павловича.
— Год назад в это время (на часах начало одиннадцатого) он был в Барнауле, а вернувшись, в 14.00 собрал весь коллектив на совещание, обсуждали вопросы планирования, — рассказывает Светлана Владимировна. — Когда назавтра мы зашли в его кабинет, на столе лежали рабочая тетрадь, очки и часы (снимает со стены висящие рядом со столом наручные часы). Их подарили Александру Павловичу, по-моему, вместе со званием Почетного гражданина города, после я попросила у его дочерей разрешения оставить их у нас на память. Часы идут, подвожу их каждое утро.
В обыкновенной общей тетради, заменявшей Калабину ежедневник, размашистым почерком внесены пометки, в том числе на 14 января.
— Александр Павлович все любил записывать в большие, толстые тетради, — поясняет Зыкова. – Он очень скрупулезно относился к любого вида документам, особенно, если дело касалось отчетности. У каждой бумажки, у каждой справки было свое место не только в папке, на полке, в шкафу, но и в его голове. Он помнил абсолютно все, что касалось детского дома.
Перестройка сознания
Когда в 1996 году Александр Калабин заступил на пост директора, ему досталось очень непростое учреждение, можно сказать, проблемное. Еще не было семейного устройства, дети жили в больших группах, численность высокая — 120 человек, потом 90. Массовые побеги были явлением распространенным: по соседству с детским домом находились пивзавод и пекарня. Эти два хлебно-лимонадных места как магнит притягивали к себе детдомовских детей. Александр Павлович никогда не закрывал дверь своего кабинета, в котором стоял единственный на все учреждение телефон. И детям разрешалось звонить, что само по себе уже было чем-то из разряда чудес. При нем ребятишек начали одевать не в одинаковые, как говорят, «под штамповку», одежки, а в разные, причем (насколько это позволял бюджет), давая возможность выбора им самим. Именно при Калабине началась реконструкция детского дома под проживание детей в семьях (сейчас это называют воспитательными группами), то есть, многокомнатных секциях с отдельными кухнями, санузлами, гостиными и спальнями, как это происходит в настоящее время. И, как мы понимаем, вся эта грандиозная перестройка коснулась не только стен, это была перестройка сознания, мышления, как детского, так и взрослого. Причем, как внутри детского дома, так и на уровне города. На фоне того, как рушилась целая страна, целая система, и казалось, что весь мир летит в тартарары, он пытался собирать не обломки даже, а крупицы в единое целое, объединяя детей (чаще незнакомых) в семьи, наделяя их Мамами и становясь каждому Отцом. Можно сказать, что с его приходом в детском доме наступила «оттепель».
Без «лозунгового» милосердия
Калабин не признавал, как он говорил, «лозунгового милосердия», стремился к тому, чтобы проблемы детского дома, и материальные и социальные, становились объектами общественного внимания и требовал взыскательного отношения к себе от каждого. Прежде всего – от себя. Он никогда не закрывался от детей. И если пример с кабинетом для кого-то покажется неубедительным, то вот вам еще один. Все мы знаем, что в советские времена владеть личным автомобилем было все равно, что владеть Вселенной. Таким счастьем обладали далеко не все смертные, на него, разве что, не молились. Так вот, у Александра Павловича был автомобиль. Отечественной марки, зеленого цвета, он всегда стоял «на приколе» во дворе детского учреждения. Хозяин авто никогда не блокировал двери машины, мало того, ключи всегда находились в замке зажигания. И катание на этом сокровище по двору детям не вменялось как преступление! Свою позицию по отношению к воспитанникам он сформулировал еще в далеком 1990 году в интервью, опубликованном в январском номере газеты «Новое время»:
— Я даже так скажу. Захотел мой воспитанник играть на гитаре – надо ему ее дать. Это не баловство, важно найти его струнку, чем-то его увлечь. Захотел он в хоккей играть, я ему коньки не за 20, а за 70 рублей куплю. Потому что в этом есть своя педагогика. С единственным ребенком в кружк, и то надо заниматься. У нас, к примеру, трое увлеклись сбором минитрактора. Помогли им, собрали. Ездят. Снегоход сейчас собирают. Все должны быть в равных условиях.
Каморка Папы
О Калабине можно говорить бесконечно, слишком велика была его жизнь, и дело здесь вовсе не в возрасте. Но, как рассказала его преемница, сам он терпеть не мог излишнего внимания к своей персоне. Доходило до того, что «сбегал» с собственных праздников. Так, мог под благовидным предлогом не явиться на работу в день своего рождения, зная, что его будут поздравлять, произносить слова, дарить подарки. Которых он тоже не любил. Чего стоило, например, коллективу подарить ему на крупный, «круглый» юбилей директорское кресло! Поначалу мотивировали всяко: и то, что на «хромоногом» стуле сидеть неудобно, и что, наконец, просто неприлично, руководитель, как-никак. Калабин в ответ сердился и говорил, что это лишнее. В итоге, провернули операцию в его отсутствие, так сказать, сюрпризом. На сюрприз Александр Павлович отреагировал ожидаемо: гневался и хмурил брови. Он вообще под маской сурового человека и требовательного руководителя прятал свою доброту и страшно боялся, что его могут заподозрить в сентиментальности. Но выдавали глаза. Всегда тревожные, всегда немного грустные и бесконечно добрые глаза.
— Александр Павлович не был щедрым на похвалу, мы все знали, что если он хвалит, значит, действительно, заслуженно. И это давало стимул становиться лучше, расти над собой. – вспоминает Светлана Владимировна. — Вместе с тем он никогда никого не наказывал и не упускал возможности оказать кому-либо помощь, если это требовалось. К нему можно было обратиться с любым вопросом. В нашем коллективе 40 человек, это достаточно много. Директор знал кто и чем живет, что происходит у каждого в семье. У наших выпускников даже шутка есть: в детский дом они попадают через кабинет директора. Александр Павлович встречал на пороге, приглашал к себе со словами: « Заходи. Рассказывай». И эти разговоры не носили формальный характер, могли длиться подолгу: несмотря на всю свою занятость Александр Павлович находил для этого время. Он все пропускал через себя, через свое сердце.
А еще моя собеседница поведала, что на территории детского дома у него было собственное «убежище», укромный уголок в небольшом подсобном помещении. И даже показала мне его. Комнатой отдыха его даже с большой натяжкой не назовешь. Подсобка, где хранится различный инвентарь (лопаты, грабли, банки с краской и т.д.), рабочая одежда Александра Павловича.
— Он прибегал отдохнуть от нас, — рассказывает Зыкова. – Выпить тайком кофе, передохнуть, привести в порядок мысли и чувства. Когда такое случалось, мы старались не беспокоить его, если на то не было крайней необходимости, понимая, что ему нужны эти короткие передышки для перезагрузки. Александр Павлович совсем не умел давать себе возможность отдыхать.
Здесь и сегодня все осталось почти так же как и при нем: старое кресло в углу возле умывальника, резиновые сапоги на полу под вешалкой с рабочей одеждой, бритвенный прибор на небольшом столике под повидавшем виды зеркалом…
Пусть идут его часы
— Как проведете 19 января? – обращаюсь с вопросом.
— Побываем на кладбище, возложим цветы к мемориальной доске. Пользуясь случаем, хочу еще раз поблагодарить Виктора Ивановича Мешкова, изготовившего мемориальную доску и Татьяну Владимировну Цаберябую, которая преподнесла настенные вазоны для цветов. В фойе будет оформлен уголок с его фотографией и живыми цветами. И, конечно, в каждой воспитательной группе его вспомнят в своем семейном кругу.
— Светлана Владимировна, вы говорили о намерении добиваться того, чтобы наш детский дом носил имя Александра Калабина. Как продвигаются дела?
— Со своей стороны мы собрали и подали все необходимые документы. Сейчас этот вопрос рассматривается. Лариса Васильевна Исакова, которая в настоящее время является заместителем министра образования и науки края, оказывает нам в этом направлении поддержку, за что мы, конечно же, ей очень благодарны.
— Прошел год без Александра Павловича. Каким он был?
— Несмотря на то, что он был очень тяжелым для всех нас, самое главное, я считаю, мы смогли сохранить то, что было достигнуто и заложено при Калабине. Это показатель того, что он действительно научил нас работать, поддерживать и помогать друг другу. Я очень благодарна коллективу за поддержку, которую он оказывает мне, как руководителю. Кстати, по итогам года наш детский дом занял третью позицию в краевом рейтинге мониторинга благополучности условий проживания воспитанников среди 22 учреждений подобного рода.
— Что впереди?
— К сожалению, в последние годы возрастает количество детей, проживающих в детских домах. Поэтому в настоящее время рассматривается вопрос об открытии еще одной, шестой, воспитательной группы в нашем учреждении. Как вы понимаете, осуществить это будет непросто.
***
Прощаясь со Светланой Владимировной, я думаю о том, что наступивший год – юбилейный для нашего детского дома. Ему исполнится восемьдесят лет. Тридцать пять из них время здесь шло по калабинским часам. В прямом и переносном смыслах этого слова. Они и сейчас идут, его часы. И пусть никогда не останавливаются.
Вероника Чебаткова.
